Мне невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества.
Лев Толстой. Отрочество (1854)
Как воспоминание о детстве, на сцене вокруг игровой площадки кружится, сверкая огоньками, по замкнутой траектории электрический трамвайчик. Они одиноки, поскольку они уже не дети, но - ещё не и взрослые. Они - современные отроки и отроковицы, подростки. Они прогуливают уроки, хоронят мёртвого голубя, фейсбучат и контакчат, болтаются по улицам и отдыхают в Турции, смотрят и размещают видео, играют в PlayStation, пьют пиво с чипсарями и кольцами кольмаров, пытаются употреблять водку, слушают музон, хотят и не умеют целоваться, пытаются быть как взрослые.
Спектакль собран из этюдов о подростках, их придумали, срежиссировали и разыграли молодые петербургские актёры и актрисы. Они не «играют» в подростков, не перевоплощаются в них, мы всегда видим на сцене молодых, но взрослых людей/артистов, но у них - подростковые лица, моторика, эмоции. Кажется, что из метода, которым сделан спектакль, из его безыскусности и незавершённости, из этюдов, складывается мелодия, одинокая мелодия подростковой жизни. Театральную мелодию поддерживают мелодии музыкальные - их на сцене на клавишных и на электрогитаре творят два Голубя в костюмах бёрдманов. Почему они бёрдманы - подростки знают, взрослые - уже забыли.
